Николай Васильевич

Гоголь

Портрет

Das Porträt

Übersetzt von Alexander Eliasberg
Synchronisation und Ergänzungen © Doppeltext 2022

TITELBLATT

ЧАСТЬ I

ЧАСТЬ II

IMPRESSUM

ЧАСТЬ I

Ни­где не оста­нав­ли­ва­лось столь­ко на­ро­да, как перед кар­тин­ною ла­воч­кою на Щу­ки­ном дво­ре.
Эта ла­воч­ка пред­став­ля­ла, точ­но, самое раз­но­род­ное со­бра­ние ди­ко­ви­нок:
кар­ти­ны большею ча­стью были пи­са­ны мас­ля­ны­ми крас­ка­ми, по­кры­ты тем­но­зе­ле­ным ла­ком, в те­м­но­жел­тых ми­шур­ных ра­мах.
Зима с бе­лы­ми де­ре­вья­ми, со­вер­шен­но крас­ный ве­чер, по­хо­жий на за­ре­во по­жа­ра, фла­мандский му­жик с труб­кою и вы­ло­ман­ною ру­кою,
по­хо­жий бо­лее на ин­дей­ско­го пе­ту­ха в ман­же­тах, не­же­ли на че­ло­ве­ка — вот их обык­но­вен­ные сю­же­ты.
К это­му нуж­но присо­во­ку­пить несколь­ко гра­ви­ро­ван­ных изоб­ра­же­ний: пор­трет Хозре­ва-Мирзы в ба­ра­ньей шап­ке,
пор­тре­ты ка­ких-то ге­не­ра­лов в тре­уголь­ных шля­пах, с кри­вы­ми но­са­ми.
Сверх того, две­ри та­кой ла­воч­ки обык­но­вен­но бы­ва­ют уве­ша­ны связ­ка­ми произ­ве­де­ний, от­пе­ча­тан­ных луб­ка­ми на больших ли­стах,
ко­то­рые сви­де­тель­ству­ют само­род­ное да­ро­ва­нье рус­ско­го че­ло­ве­ка.
На од­ном была ца­рев­на Ми­лик­три­са Кир­би­тьев­на, на дру­гом го­род Иеру­са­лим,
по до­мам и церквам ко­то­ро­го без це­ре­мо­нии про­ка­ти­лась крас­ная крас­ка,
за­хва­тив­шая часть зем­ли и двух мо­ля­щих­ся рус­ских му­жи­ков в ру­ка­ви­цах.
По­ку­па­телей этих произ­ве­де­ний обык­но­вен­но немного, но зато зри­телей-куча.
Ка­кой-ни­будь за­бул­ды­га-ла­кей уже, вер­но, зе­ва­ет перед ними, дер­жа в руке суд­ки с обе­дом из трак­ти­ра для сво­е­го ба­ри­на,
ко­то­рый, без со­мне­ния, бу­дет хле­бать суп не слиш­ком го­ря­чий.
Перед ним уже, вер­но, сто­ит в ши­не­ли сол­дат, этот ка­ва­лер толку­че­го рын­ка, про­да­ю­щий два пе­ро­чин­ные но­жи­ка;
тор­гов­ка-охтен­ка с ко­роб­кою, на­пол­нен­ною баш­ма­ка­ми.
Вся­кой вос­хи­ща­ет­ся по-сво­е­му: му­жи­ки обык­но­вен­но ты­кают паль­ца­ми; ка­ва­ле­ры рассмат­ри­ва­ют серьёз­но;
ла­кеи-маль­чи­ки и маль­чиш­ки-ма­сте­ро­вые сме­ют­ся и драз­нят друг дру­га на­рисо­ван­ны­ми ка­ри­ка­ту­ра­ми;
ста­рые ла­кеи во фри­зо­вых ши­не­лях смот­рят по­то­му толь­ко, что­бы где-ни­будь по­зе­вать;
а тор­гов­ки, мо­ло­дые рус­ские бабы, спе­шат по инстинк­ту, что­бы по­слу­шать, о чем ка­ля­кает на­род, и по­смот­реть, на что он смот­рит.
В это вре­мя не­воль­но оста­но­вил­ся перед лав­кою про­хо­див­ший мимо мо­ло­дой ху­дож­ник Чар­т­ков.
Ста­рая ши­нель и не­ще­голь­ское пла­тье по­ка­зы­ва­ли в нем того че­ло­ве­ка,
ко­то­рый с само­от­вер­же­ни­ем пре­дан был сво­е­му тру­ду и не имел вре­ме­ни за­бо­тить­ся о сво­ем на­ря­де,
все­гда име­ю­щем та­инствен­ную при­вле­ка­тель­ность для мо­ло­до­сти.
Он оста­но­вил­ся перед лав­кою и спер­ва вну­трен­но сме­ял­ся над эти­ми уродли­вы­ми кар­ти­на­ми.
На­ко­нец, овла­де­ло им не­воль­ное раз­мыш­ле­ние: он стал ду­мать о том, кому бы нуж­ны были эти произ­ве­де­ния.
Что рус­ской на­род за­гля­ды­ва­ет­ся на Еру­сла­нов Ла­за­ре­ви­чей, на объедал и обпи­вал, на Фому и Ере­му,
это не ка­за­лось ему уди­ви­тель­ным: изоб­ра­жен­ные пред­ме­ты были очень до­ступ­ны и по­нят­ны на­ро­ду;
но где по­ку­па­те­ли этих пе­стрых, грязных, мас­ля­ных ма­ле­ва­ний? кому нуж­ны эти фла­мандские му­жи­ки, эти крас­ные и го­лу­бые пей­за­жи,
ко­то­рые по­ка­зы­ва­ют ка­кое-то при­тя­за­ние на несколь­ко уже выс­ший шаг ис­кус­ства, но в ко­то­ром вы­ра­зи­лось всё глу­бо­кое его уни­же­ние?
Это, ка­за­лось, не были во­все тру­ды ре­бен­ка-само­уч­ки.
Ина­че в них бы, при всей бес­чув­ствен­ной ка­ри­ка­тур­но­сти це­ло­го, вы­ры­вал­ся острый по­рыв.
Но здесь было вид­но про­сто ту­по­умие, бес­силь­ная, дряхлая без­дар­ность,
ко­то­рая само­управ­но ста­ла в ряды ис­кусств, то­гда как ей ме­сто было сре­ди низ­ких ре­месл, без­дар­ность,
ко­то­рая была вер­на од­на­кож сво­е­му при­зва­нию и вне­сла в самое ис­кус­ство свое ре­ме­сло.
Те же крас­ки, та же ма­не­ра, та же на­бив­ша­я­ся, при­о­бык­шая рука, при­над­ле­жав­шая ско­рее гру­бо сде­лан­но­му ав­то­ма­ту, не­же­ли че­ло­ве­ку!..
Дол­го сто­ял он пред эти­ми грязны­ми кар­ти­на­ми, уже на­ко­нец не ду­мая во­все о них,
а меж­ду тем хо­зя­ин лав­ки, се­рень­кий че­ло­ве­чек, во фри­зо­вой ши­не­ли, с бо­ро­дой не­бри­той с само­го воскре­се­нья,
толко­вал ему уже дав­но, тор­го­вал­ся и услов­ли­вал­ся в цене, еще не узнав, что ему по­нра­ви­лось и что нуж­но.
«Вот за этих му­жич­ков и за ланд­шаф­тик возь­му бе­лень­кую.
Жи­во­пись-то ка­кая! про­сто глаз про­ши­бет; толь­ко-что по­лу­че­ны с бир­жи; еще лак не вы­сох.
Или вот зима, возь­ми­те зиму! Пят­на­дцать ру­блей! Одна рам­ка чего сто­ит. Вон она ка­кая зима!»
Тут ку­пец дал лег­ко­го щелч­ка в по­лот­но, ве­ро­ят­но, что­бы по­ка­зать всю до­бро­ту зимы.
«При­ка­же­те свя­зать их вме­сте и сне­сти за вами? Где из­во­ли­те жить? Эй, ма­лый, по­дай ве­ре­воч­ку».
— По­стой, брат, не так ско­ро — ска­зал оч­нув­ший­ся ху­дож­ник,
видя, что уж про­вор­ный ку­пец при­нял­ся не в шут­ку их свя­зы­вать вме­сте.
Ему сде­ла­лось несколь­ко со­вест­но не взять ни­че­го, за­сто­яв­шись так дол­го в лав­ке, и он ска­зал:
«А вот по­стой, я по­смот­рю, нет ли для меня чего-ни­будь здесь»
и, на­кло­нив­шись, стал до­ста­вать с полу на­ва­лен­ные гро­мозд­ко, истер­тые, запы­лен­ные ста­рые ма­ле­ва­нья,
не­поль­зо­вав­ши­е­ся, как вид­но, ни­ка­ким по­че­том.
Тут были ста­рин­ные фа­миль­ные пор­тре­ты, ко­то­рых по­том­ков, мо­жет быть, и на све­те не­льзя было отыс­кать,
со­вер­шен­но неиз­вест­ные изоб­ра­же­ния с про­рван­ным хол­стом, рам­ки, ли­шен­ные по­зо­ло­ты, сло­вом, вся­кой вет­хой сор.
Но ху­дож­ник при­нял­ся рассмат­ри­вать, ду­мая втайне: «авось что-ни­будь и оты­щет­ся.»
Он слы­шал не раз расска­зы о том, как ино­гда у лу­боч­ных про­дав­цев были отыс­ки­ва­е­мы в сору кар­ти­ны ве­ли­ких ма­сте­ров.
Хо­зя­ин, уви­дев, куда по­лез он, оста­вил свою сует­ли­вость и, при­няв­ши обык­но­вен­ное по­ло­же­ние и над­ле­жа­щий вес,
по­ме­стил­ся съиз­но­ва у две­рей, за­зы­вая про­хо­жих и ука­зы­вая им од­ной ру­кой на лав­ку…
«Сюда, ба­тюш­ка; вот кар­ти­ны! зайди­те, зайди­те; с бир­жи по­лу­че­ны.»
Уже на­кри­чал­ся он вдо­воль и большею ча­стью бес­плод­но,
на­го­во­рил­ся до­сы­та с ло­скут­ным про­дав­цем, сто­яв­шим на­су­про­тив его так­же у две­рей сво­ей ла­воч­ки,
и на­ко­нец, вспо­мнив, что у него в лав­ке есть по­ку­па­тель, по­во­ро­тил на­ро­ду спи­ну и от­пра­вил­ся во внутрь ее.
«Что, ба­тюш­ка, вы­бра­ли что-ни­будь?»
Но ху­дож­ник уже сто­ял несколь­ко вре­ме­ни не­по­движ­но перед од­ним пор­тре­том в больших,
когда-то ве­ли­ко­леп­ных ра­мах, но на ко­то­рых чуть бле­сте­ли те­перь сле­ды по­зо­ло­ты.
Это был ста­рик с лицом брон­зо­во­го цве­та, ску­ли­стым, чах­лым;
чер­ты лица, ка­за­лось, были схва­че­ны в ми­ну­ту су­до­рож­но­го дви­же­нья и от­зы­ва­лись не се­вер­ною си­лою.
Пла­мен­ный пол­день был за­пе­чат­лен в них. Он был драпи­ро­ван в ши­ро­кий ази­ат­ский ко­стюм.
Как ни был по­вре­жден и запы­лен пор­трет;
но когда уда­лось ему счи­стить с лица пыль, он уви­дел сле­ды ра­бо­ты вы­со­ко­го ху­дож­ни­ка.
Пор­трет, ка­за­лось, был не кон­чен; но сила ки­сти была ра­зи­тель­на.
Необык­но­вен­нее всего были гла­за: ка­за­лось, в них упо­тре­бил всю силу ки­сти и всё ста­ра­тель­ное тща­ние свое ху­дож­ник.
Они про­сто гля­де­ли, гля­де­ли даже из само­го пор­тре­та, как буд­то раз­ру­шая его гар­мо­нию сво­ею стран­ною жи­во­стью.
Когда под­нес он пор­трет к две­рям, еще силь­нее гля­де­ли гла­за. Впе­чат­ле­ние по­чти то же произ­ве­ли они и в на­ро­де.
Жен­щи­на, оста­но­вив­ша­я­ся по­за­ди его, вскрик­ну­ла: «гля­дит, гля­дит», и по­пя­ти­лась на­зад.
Ка­кое-то не­при­ят­ное, не­по­нят­ное само­му себе чув­ство по­чув­ство­вал он и по­ста­вил пор­трет на зем­лю.

Николай Васильевич Гоголь
Портрет / Das Porträt
Zweisprachige Ausgabe
Übersetzt von Alexander Eliasberg

Dies ist ein interaktives E-Book. Klicken Sie auf den Text, um die Übersetzung einzublenden.

Der Originaltext und die Übersetzung sind gemeinfrei. Die Rechte für die synchronisierte zweisprachige Ausgabe und für die von uns in der Übersetzung ergänzten Textpassagen liegen bei Doppeltext.

Unser Programm umfasst viele weitere zweisprachige Titel. Besuchen Sie www.doppeltext.com, um mehr zu erfahren.

Wir freuen uns auf Ihre Meinung und Kritik.

Doppeltext
Igor Kogan & Tatiana Zelenska
Karwendelstr. 25
D-81369 München
Tel. +49-89-74 79 28 26
www.doppeltext.com
info@doppeltext.com