Николай Васильевич

Гоголь

Нос

Die Nase

Übersetzt von Alexander Eliasberg
Synchronisation und Ergänzungen © Doppeltext 2022

TITELBLATT

I.

II.

III.

IMPRESSUM

I.

Мар­та 25 чис­ла слу­чи­лось в Пе­тер­бур­ге необык­но­вен­но-стран­ное проис­ше­ствие.
Цы­рюль­ник Иван Яковле­вич, жи­ву­щий на Воз­не­сен­ском про­спек­те
(фа­ми­лия его утра­че­на, и даже на вы­вес­ке его
— где изоб­ра­жен госпо­дин с на­мы­лен­ною ще­кою и над­пи­сью: «и кровь отво­ря­ют» — не вы­став­ле­но ни­че­го бо­лее),
цы­рюль­ник Иван Яковле­вич про­снул­ся до­воль­но рано и услы­шал запах го­ря­че­го хле­ба.
При­под­няв­шись немного на кро­ва­ти, он уви­дел, что су­пру­га его, до­воль­но по­чтен­ная дама,
очень лю­бив­шая пить ко­фий, вы­ни­ма­ла из печи толь­ко что ис­пе­чен­ные хле­бы.
«Сего­дня я, Прас­ко­вья Оси­пов­на, не буду пить ко­фий», — ска­зал Иван Яковле­вич: — «а вме­сто того хо­чет­ся мне съесть го­ря­че­го хлеб­ца с лу­ком.»
(То-есть Иван Яковле­вич хо­тел бы и того и дру­го­го, но знал,
что было со­вер­шен­но не­воз­мож­но тре­бо­вать двух ве­щей разом: ибо Прас­ко­вья Оси­пов­на очень не лю­би­ла та­ких при­хо­тей.)
Пусть ду­рак ест хлеб; мне же луч­ше» — поду­ма­ла про себя су­пру­га: «оста­нет­ся ко­фию лиш­няя пор­ция.» И бро­си­ла один хлеб на стол.
Иван Яковле­вич для при­личия на­дел сверх ру­баш­ки фрак и, усев­шись перед сто­лом, на­сы­пал соль,
при­го­то­вил две го­лов­ки луку, взял в руки нож и, сде­лав­ши зна­чи­тель­ную мину, при­нял­ся резать хлеб.
— Раз­резав­ши хлеб на две по­ло­ви­ны, он погля­дел в се­ре­ди­ну и к удив­ле­нию сво­е­му уви­дел что-то бе­лев­ше­е­ся.
Иван Яковле­вич ковыр­нул осто­рож­но но­жом и по­щу­пал паль­цем: «Плот­ное?» — ска­зал он сам про себя: «что бы это та­кое было?»
Он за­су­нул паль­цы и вы­та­щил — нос!.. Иван Яковле­вич и руки опу­стил;
стал про­ти­рать гла­за и щу­пать: нос, точ­но нос! и еще, ка­за­лось, как буд­то чей-то зна­ко­мый.
Ужас изоб­ра­зил­ся в лице Ива­на Яковле­ви­ча. Но этот ужас был ни­что про­тив не­го­до­ва­ния, ко­то­рое овла­де­ло его су­пру­гою.
«Где это ты, зверь, от­резал нос?» за­кри­ча­ла она с гне­вом. — «Мо­шен­ник! пья­ни­ца! Я сама на тебя до­не­су по­ли­ции.
Раз­бой­ник ка­кой! Вот уж я от трех че­ло­век слы­ша­ла, что ты во вре­мя бри­тья так тере­бишь за носы, что еле дер­жат­ся.»
Но Иван Яковле­вич был ни жив, ни мертв. Он узнал, что этот нос был ни чей дру­гой, как кол­леж­ско­го асес­со­ра Ко­ва­ле­ва, ко­то­ро­го он брил каж­дую се­реду и воскре­се­нье.
«Стой, Прас­ко­вья Оси­пов­на! Я по­ло­жу его, за­вер­нув­ши в тряп­ку, в уго­лок: пусть там ма­ле­неч­ко по­ле­жит; а по­сле его вы­не­су.»
«И слу­шать не хочу! Что­бы я поз­во­ли­ла у себя в ком­на­те ле­жать от­резан­но­му носу?.. Су­харь под­жа­ри­стый!
Знай уме­ет толь­ко брит­вой во­зить по рем­ню, а дол­га сво­е­го ско­ро со­всем не в со­сто­я­нии бу­дет ис­пол­нять, по­тас­куш­ка, не­го­дяй!
Что­бы я ста­ла за тебя от­ве­чать по­ли­ции?..
Ах ты пач­кун, брев­но глу­пое! Вон его! вон! неси куда хо­чешь! что­бы я духу его не слы­ха­ла!»
Иван Яковле­вич сто­ял со­вер­шен­но как уби­тый. Он ду­мал, ду­мал — и не знал, что поду­мать.
«Чорт его зна­ет, как это сде­ла­лось», ска­зал он на­ко­нец, по­че­сав ру­кою за ухом.
«Пьян ли я вче­ра воз­вра­тил­ся, или нет, уж на­вер­ное ска­зать не могу.
А по всем при­ме­там долж­но быть проис­ше­ствие не­сбы­точное: ибо хлеб — дело пе­че­ное, а нос со­всем не то. Ни­че­го не раз­бе­ру!..»
Иван Яковле­вич за­мол­чал. Мысль о том, что по­ли­цейские оты­щут у него нос и об­ви­нят его, при­ве­ла его в со­вер­шен­ное бес­па­мят­ство.
Уже ему ме­ре­щил­ся алый во­рот­ник, кра­си­во вы­ши­тый се­ре­бром, шпа­га… и он дро­жал всем те­лом.
На­ко­нец, до­стал он свое ис­под­нее пла­тье и са­по­ги, на­та­щил на себя всю эту дрянь
и, со­про­во­жда­е­мый не­лег­ки­ми уве­ща­ни­я­ми Прас­ко­вьи Оси­пов­ны, за­вер­нул нос в тряп­ку и вы­шел на ули­цу.
Он хо­тел его куда-ни­будь под­су­нуть: или в тум­бу под во­ро­та­ми,
или так как-ни­будь не­ча­ян­но вы­ро­нить, да и по­вер­нуть в пере­улок.
Но на беду ему по­па­дал­ся ка­кой-ни­будь зна­ко­мый че­ло­век, ко­то­рый на­чи­нал тот­час запро­сом: «куда идешь?»
или «кого так рано со­брал­ся брить?» так что Иван Яковле­вич ни­как не мог улу­чить ми­ну­ты.
В дру­гой раз он уже со­всем уро­нил его, но бу­дош­ник еще из­да­ли ука­зал ему але­бар­дою, при­мол­вив: «по­дыми! вон ты что-то уро­нил!»
И Иван Яковле­вич дол­жен был под­нять нос и спря­тать его в кар­ман.
От­ча­я­ние овла­де­ло им, тем бо­лее что на­род бес­пре­стан­но умно­жал­ся на ули­це, по мере того как на­ча­ли отпи­рать­ся ма­га­зи­ны и ла­воч­ки.
Он ре­шил­ся итти к Иса­ки­ев­ско­му мо­сту: не удаст­ся ли как-ни­будь швыр­нуть его в Неву?..

Николай Васильевич Гоголь
Нос / Die Nase
Zweisprachige Ausgabe
Übersetzt von Alexander Eliasberg

Dies ist ein interaktives E-Book. Klicken Sie auf den Text, um die Übersetzung einzublenden.

Der Originaltext und die Übersetzung sind gemeinfrei. Die Rechte für die synchronisierte zweisprachige Ausgabe und für die von uns in der Übersetzung ergänzten Textpassagen liegen bei Doppeltext.

Unser Programm umfasst viele weitere zweisprachige Titel. Besuchen Sie www.doppeltext.com, um mehr zu erfahren.

Wir freuen uns auf Ihre Meinung und Kritik.

Doppeltext
Igor Kogan & Tatiana Zelenska
Karwendelstr. 25
D-81369 München
Tel. +49-89-74 79 28 26
www.doppeltext.com
info@doppeltext.com