≡AAAAAAA | Мертвые души | ← → |
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки:
отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян,
— словом, все те, которых называют господами средней руки.
В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок;
нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод.
Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным;
только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем,
более к экипажу, чем к сидевшему в нем.
«Вишь ты, — сказал один другому, — вон какое колесо!
что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» — «Доедет», — отвечал другой.
«А в Казань-то, я думаю, не доедет?» — «В Казань не доедет», — отвечал другой. Этим разговор и кончился.
Да еще, когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких,
во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом.
Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж,
придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошел своей дорогой.
Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах,
живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо.
Он выбежал проворно, с салфеткой в руке, — весь длинный и в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не на самом затылке,
встряхнул волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галерее показывать ниспосланный ему богом покой.
Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах,
где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов,
и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устроивается сосед,
молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего.
Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности: она была очень длинна, в два этажа;
нижний не был выщекатурен и оставался в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе;
верхний был выкрашен вечною желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками.
В угольной из этих лавочек, или, лучше, в окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар,
так что издали можно бы подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с черною как смоль бородою.
Пока приезжий господин осматривал свою комнату, внесены были его пожитки:
прежде всего чемодан из белой кожи, несколько поистасканный, показывавший, что был не в первый раз в дороге.
Чемодан внесли кучер Селифан, низенький человек в тулупчике,
и лакей Петрушка, малый лет тридцати, в просторном подержанном сюртуке, как видно с барского плеча,
малый немного суровый на взгляд, с очень крупными губами и носом.
Вслед за чемоданом внесен был небольшой ларчик красного дерева с штучными выкладками из карельской березы,
сапожные колодки и завернутая в синюю бумагу жареная курица.
Когда все это было внесено, кучер Селифан отправился на конюшню возиться около лошадей,
а лакей Петрушка стал устроиваться в маленькой передней, очень темной конурке,
куда уже успел притащить свою шинель и вместе с нею какой-то свой собственный запах,
который был сообщен и принесенному вслед за тем мешку с разным лакейским туалетом.
В этой конурке он приладил к стене узенькую трехногую кровать, накрыв ее небольшим подобием тюфяка,
убитым и плоским, как блин, и, может быть, так же замаслившимся, как блин, который удалось ему вытребовать у хозяина гостиницы.
Покамест слуги управлялись и возились, господин отправился в общую залу.
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской,
потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими,
ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю;
тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек,
которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом,
на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу;
те же картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде;
только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, какие читатель, верно, никогда не видывал.
Подобная игра природы, впрочем, случается на разных исторических картинах, неизвестно в какое время, откуда и кем привезенных к нам в Россию,
иной раз даже нашими вельможами, любителями искусств, накупившими их в Италии по совету везших их курьеров.
Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку,
какую женатым приготовляет своими руками супруга,
снабжая приличными наставлениями, как закутываться,
а холостым — наверное не могу сказать, кто делает, бог их знает, я никогда не носил таких косынок.
Размотавши косынку, господин велел подать себе обед.
Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то:
щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей,
мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам;
покамест ему все это подавалось и разогретое, и просто холодное,
он заставил слугу, или полового, рассказывать всякий вздор — о том, кто содержал прежде трактир и кто теперь,
и много ли дает дохода, и большой ли подлец их хозяин; на что половой, по обыкновению, отвечал:
«О, большой, сударь, мошенник». Как в просвещенной Европе, так и в просвещенной России есть теперь весьма много почтенных людей,
которые без того не могут покушать в трактире, чтоб не поговорить с слугою, а иногда даже забавно пошутить над ним.
Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил,
кто в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, — словом, не пропустил ни одного значительного чиновника;
но еще с большею точностию, если даже не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках:
сколько кто имеет душ крестьян, как далеко живет от города, какого даже характера и как часто приезжает в город;
расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней в их губернии — повальных горячек, убийственных какие-либо лихорадок, оспы и тому подобного,
и все так обстоятельно и с такою точностию, которая показывала более, чем одно простое любопытство.
В приемах своих господин имел что-то солидное и высмаркивался чрезвычайно громко.
Неизвестно, как он это делал, но только нос его звучал, как труба.
Это, по-моему, совершенно невинное достоинство приобрело, однако ж, ему много уважения со стороны трактирного слуги, так что он всякий раз, когда слышал этот звук,
встряхивал волосами, выпрямливался почтительнее и, нагнувши с вышины свою голову, спрашивал: не нужно ли чего?
После обеда господин выкушал чашку кофею и сел на диван, подложивши себе за спину подушку,
которую в русских трактирах вместо эластической шерсти набивают чем-то чрезвычайно похожим на кирпич и булыжник.
Тут начал он зевать и приказал отвести себя в свой нумер, где, прилегши, заснул два часа.
Отдохнувши, он написал на лоскутке бумажки, по просьбе трактирного слуги, чин, имя и фамилию для сообщения куда следует, в полицию.
На бумажке половой, спускаясь с лестницы, прочитал по складам следующее:
«Коллежский советник Павел Иванович Чичиков, помещик, по своим надобностям».
Николай Васильевич Гоголь
Мертвые души / Die toten Seelen
Zweisprachige Ausgabe
Übersetzt von Alexander Eliasberg
Dies ist ein interaktives E-Book. Klicken Sie auf den Text, um die Übersetzung einzublenden.
Der Originaltext und die Übersetzung sind gemeinfrei. Die Rechte für die synchronisierte zweisprachige Ausgabe und für die von uns in der Übersetzung ergänzten Textpassagen liegen bei Doppeltext.
Unser Programm umfasst viele weitere zweisprachige Titel. Besuchen Sie www.doppeltext.com, um mehr zu erfahren.
Wir freuen uns auf Ihre Meinung und Kritik.
Doppeltext
Igor Kogan & Tatiana Zelenska
Karwendelstr. 25
D-81369 München
Tel. +49-89-74 79 28 26
www.doppeltext.com
info@doppeltext.com
≡ | Мертвые души | ← → |